<Письмо> ФНС России от 29.11.2017 N СА-4-18/24213

МИНИСТЕРСТВО ФИНАНСОВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ФЕДЕРАЛЬНАЯ НАЛОГОВАЯ СЛУЖБА

ПИСЬМО

от 29 ноября 2017 г. N СА-4-18/24213

О НАПРАВЛЕНИИ ОБЗОРА СУДЕБНЫХ АКТОВ

Федеральная налоговая служба для использования в работе направляет обзор правовых позиций, отраженных в судебных актах Верховного Суда Российской Федерации и судов федеральных округов, принятых в 3 квартале 2017 года по результатам рассмотрения споров, связанных с процедурами банкротства.

Действительный

государственный советник

Российской Федерации

2 класса

С.А.АРАКЕЛОВ

Приложение

1. Оспаривание сделок

1.1. Сделка может быть признана недействительной при неравноценном встречном исполнении в соответствии с пунктом 1 статьи 61.2 Закона о банкротстве, в случае если поведение сторон сделки очевидно свидетельствует о направленности их воли исполнить договор при неравноценном встречном предоставлении.

В рамках дела о банкротстве конкурсный управляющий обратился в арбитражный суд с заявлением о признании недействительным договора купли-продажи транспортных средств, заключенного между должником и третьим лицом.

Удовлетворяя заявленные требования, суды первой и апелляционной инстанций, руководствуясь положениями статьи 10 ГК РФ, пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве, пришли к выводу, что в результате заключения договора произошло отчуждение в пользу заинтересованного лица единственного имущества по заниженной стоимости (покупатель не оплатил полную стоимость переданного ему по договору имущества), что привело к утрате кредиторами возможности удовлетворить свои требования.

Верховный Суд Российской Федерации в определении от 07.08.2017 N 310-ЭС17-4012, указав на ошибочность правовой квалификации спорной сделки применительно к положениям пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве, подчеркнул следующее.

Поскольку спорная сделка была заключена в течение года до принятия заявления о признании должника банкротом, для признания ее недействительной достаточно обстоятельств, указанных в пункте 1 статьи 61.2 Закона о банкротстве, в связи с чем наличие иных обстоятельств, определенных пунктом 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве (в частности, недобросовестность контрагента), не требуется (абзац 2 пункта 9 постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 N 63 "О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)").

Кроме того, в качестве неравноценных могут оспариваться сделки, стороны которых заведомо рассматривали условие о размере стоимости предоставления контрагента должника как фиктивное, заранее осознавая, что оно не будет исполнено в полном объеме. По сути, такое условие соглашения о полном размере стоимости (при осведомленности должника об отсутствии у контрагента имущества, достаточного для осуществления им встречного исполнения) прикрывает собою условие о фактической (меньшей) стоимости предоставления контрагента, и содержание прикрываемого условия охватывается волей обеих сторон сделки.

Таким образом, если в результате совершения сделки имело место отчуждение имущества должника (права требования) по цене, не соответствующей его стоимости, и сделка совершена в течение одного года до принятия судом к производству заявления о признании должника банкротом, то такая сделка подлежит признанию недействительной по основаниям пункта 1 статьи 61.2 Закона о банкротстве.

1.2. Тот факт, что банк является кредитной организацией, обслуживающей общество, сам по себе не может рассматриваться как единственное достаточное обоснование его осведомленности о признаках неплатежеспособности или недостаточности имущества должника.

25.05.2015 с расчетного счета должника (поручителя) банку перечислены денежные средства в счет погашения задолженности и процентов по кредитному договору от 09.04.2013 за заемщика, входившего в одну группу лиц с должником.

Конкурсный управляющий обратился в арбитражный суд с требованием о признании недействительными спорных платежей и применении последствий недействительности сделок. Основывая свои требования на положениях пункта 2 статьи 61.2 и пункта 3 статьи 61.3 Закона о банкротстве, конкурсный управляющий указал, что платежи совершены в течение трех лет до принятия заявления о признании должника банкротом с целью причинения вреда его кредиторам и у должника на момент осуществления платежей имелась задолженности по налогам, а также перед прочими банками по договорам поручительства.

Определением Арбитражного суда Самарской области от 27.01.2017 по делу N А55-25698/2015, оставленным без изменения постановлением Одиннадцатого арбитражного апелляционного суда от 16.03.2017, заявление удовлетворено. Суды пришли к выводу о доказанности совокупности условий, необходимых для признания спорных платежей недействительными по пункту 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве. Факт осведомленности другой стороны сделки о неплатежеспособности должника и целях сделки суды установили по признаку заинтересованности одного и того же лица, являющегося участником заемщика и его поручителя и влияющего на принятие решений как заемщика, так и поручителя.

Постановлением Арбитражного суда Поволжского округа от 05.05.2017 судебные акты отменены, обособленный спор направлен на новое рассмотрение в Арбитражный суд Самарской области. Суд округа указал на применение судами пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве без учета разъяснений, содержащихся в пункте 12.2 постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 N 63, поскольку судами не установлена осведомленность банка о целях совершения сделки и неплатежеспособности должника.

Верховный Суд Российской Федерации, оставляя постановление суда кассационной инстанции без изменения, в определении от 28.08.2017 по делу N 306-ЭС16-20034(2) указал, что совокупность обстоятельств, установленных судами первой и апелляционной инстанций, не позволяла им прийти к выводу об осведомленности банка о неплатежеспособности общества; неисполнение обязательств заемщиком, как и сведения о его платежеспособности, не подтверждают с необходимостью факт финансовой несостоятельности поручителя, в том числе, если заемщик и поручитель входят в одну группу лиц.

По мнению Верховного Суда Российской Федерации, окружной суд правомерно опроверг выводы судов нижестоящих инстанций о том, что заинтересованность руководителя заемщика и поручителя, а также единственного участника последнего по отношению к должнику, свидетельствует об осведомленности банка о финансовой состоятельности общества. Обстоятельств, подтверждающих факт заинтересованности банка как стороны сделки по отношению к обществу (статья 19 Закона о банкротстве), судами не установлено.

Тот факт, что банк является кредитной организацией, обслуживающей общество, сам по себе не может рассматриваться как единственное достаточное обоснование его осведомленности о признаках неплатежеспособности или недостаточности имущества должника. Конкурсный управляющий должен представить конкретные доказательства недобросовестности банка (пункт 12.2 постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 N 63).

Указанной правовой позицией Верховного Суда Российской Федерации, а также данными в пунктах 15, 16 Обзора судебной практики по вопросам, связанным с участием уполномоченных органов в делах о банкротстве и применяемых в этих делах процедурах банкротства (утвержден Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 20.12.2016) разъяснениями следует руководствоваться и применительно к налоговым органам, получающим финансовую отчетность должника.

Так, при оспаривании обязательных платежей по налогам и сборам заявитель обязан доказать осведомленность налогового органа о признаках неплатежеспособности или недостаточности имущества должника по состоянию на момент оспариваемых платежей. Оспаривающее сделку лицо должно представить конкретные доказательства недобросовестности налогового органа.

1.3. Если в качестве правового обоснования требования о признании сделки недействительной указано на ее совершение в целях причинения вреда кредиторам, доказывания неравноценности встречного исполнения по сделке не требуется, даже в случае совершения сделки в пределах одного года до принятия заявления о признании должника банкротом.

Уполномоченный орган обратился в арбитражный суд с заявлением о признании недействительным, в числе прочего, договора купли-продажи от 14.05.2012, заключенного между должником и физическим лицом, и применении последствий его недействительности.

Суд первой инстанции, выделив требование ФНС России в данной части в отдельное производство, определением от 06.02.2017 по делу N А51-31080/2012 отказал в удовлетворении заявления со ссылкой на отсутствие доказательств того, что установленная договором купли-продажи от 14.05.2012 стоимость имущества существенно меньше его действительной рыночной стоимости.

Постановлением апелляционного суда от 09.08.2017 определение суда первой инстанции от 06.02.2017 отменено; договор признан недействительным, применены последствия недействительности сделки.

Как указал суд апелляционной инстанции, судом в случае оспаривания подозрительной сделки проверяется наличие обоих оснований, установленных как пунктом 1, так и пунктом 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве (абзац 4 пункта 9 постановления Пленума N 63).

Результатом оспариваемой сделки, совершенной при наличии доказанных признаков неплатежеспособности, стало выбытие имущества должника и взаимное погашение требований общества и одного из его кредиторов, являющегося заинтересованным лицом (единственным учредителем должника), в связи с чем сделка удовлетворяла требованиям пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве, как причинившая вред должнику и имущественным правам кредиторов.

Суд округа в постановлении от 26.10.2017 согласился с выводами суда апелляционной инстанции.

1.4. Цепочка последовательных сделок купли-продажи с разным субъектным составом может быть признана притворной в порядке пункта 2 статьи 170 ГК РФ как прикрывающая собой единую сделку, направленную на прямое отчуждение имущества от первого продавца последнему покупателю.

В ходе процедуры конкурсного производства, введенной в отношении банка-должника, конкурсный управляющий обратился в арбитражный суд с заявлением о признании недействительной сделки по отчуждению банком квартиры в пользу физических лиц, прикрываемой цепочкой последовательно совершенных сделок купли-продажи: договором от 28.06.2011, подписанным банком и обществом, договором от 06.08.2012 между обществом, с одной стороны, и физическими лицами, с другой стороны, один из которых, в свою очередь, подписал с иным физическим лицом договор от 21.03.2014.

Определением суда первой инстанции от 19.05.2016 по делу N А40-125977/2013, оставленным без изменения постановлением апелляционного суда от 31.08.2016, прикрывающие и прикрываемая сделки признаны недействительными, применены последствия недействительности прикрываемой сделки в виде возврата квартиры в конкурсную массу банка.

Разрешая обособленный спор, суды первой и апелляционной инстанций установили, что общество - первый покупатель квартиры, не имело достаточных средств для оплаты якобы приобретенной им квартиры, о чем банк не мог не знать. В целях преодоления данного препятствия банк 30.08.2011 предоставил кредитные средства сторонним организациям, не осуществлявшим реальную хозяйственную деятельность, и связанным с обществом. Эти средства в тот же день были потрачены сторонними организациями на покупку собственных векселей банка. Указанные векселя данные организации передали обществу, при этом не имелось какой-либо сделки, лежащей в основе такой передачи векселей. Общество 31.08.2011 досрочно предъявило векселя к платежу. Банк в тот же день произвел оплату по данным векселям, перечислив денежные средства на счет общества, с которого оно 31.08.2011 произвело расчеты за квартиру. Судами установлено, что перечисленные операции привели к созданию лишь видимости оплаты недвижимости со стороны общества. По сути, вместо квартиры банк получил неликвидную ссудную задолженность.

Кроме того, суды первой и апелляционной инстанций пришли к выводу о притворном характере дальнейших последовательно совершенных сделок купли-продажи, прикрывающих отчуждение принадлежащего банку имущества в пользу физических лиц - мужа и сына лица, входившего в состав органа управления кредитной организацией и голосовавшего 24.06.2011 за одобрение сделки по продаже квартиры банком.

Арбитражный суд округа постановлением от 19.12.2016 отменил судебные акты судов первой и апелляционной инстанций и направил обособленный спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции, указав на необоснованное применение судами к спорным правоотношениям пункта 2 статьи 170 ГК РФ ввиду несовпадения сторон прикрывающих и прикрываемой сделок. Кроме того, суд округа счел, что в ситуации оспаривания цепочки последовательно совершенных сделок по отчуждению имущества должника, согласно разъяснениям, данным в пункте 16 постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 N 63, надлежащим способом защиты является предъявление виндикационного требования к гражданам - конечным приобретателям данного имущества вне рамок дела о банкротстве в порядке статей 301 и 302 ГК РФ.

В определении от 31.07.2017 по делу N 305-ЭС15-11230 Верховный Суд Российской Федерации, отменяя постановление суда округа, сформулировал следующие правовые позиции:

- цепочкой последовательных сделок купли-продажи с разным субъектным составом может прикрываться сделка, направленная на прямое отчуждение имущества первым продавцом последнему покупателю. Наличие доверительных отношений позволяет отсрочить юридическое закрепление прав на имущество в государственном реестре, объясняет разрыв во времени между притворными сделками и поэтому не может рассматриваться как обстоятельство, исключающее ничтожность сделок. Само по себе осуществление государственной регистрации перехода права собственности на недвижимое имущество к промежуточным покупателям не препятствует квалификации данных сделок как ничтожных на основании пункта 2 статьи 170 ГК РФ;

- при признании судом цепочки сделок притворными как прикрывающими сделку между первым продавцом и последним покупателем возврат имущества от конечного покупателя ее первоначальному продавцу осуществляется с использованием реституционного механизма, а не путем удовлетворения виндикационного иска;

- в рамках дела о банкротстве по требованию о признании нескольких сделок единой сделкой (пункта 2 статьи 170 ГК РФ), совершенной в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов банка (пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве), течение срока исковой давности начинается с того момента, когда временная администрация, конкурсный управляющий реально имели возможность узнать не только о самом факте совершения оспариваемых сделок, но и том, что они являются взаимосвязанными, притворными и действительно совершены в целях причинения вреда кредиторам;

- споры о признании недействительной сделки, которую прикрывает цепочка последовательно совершенных сделок, по основаниям, предусмотренным положениями Закона о банкротстве, относятся к компетенции арбитражного суда, рассматривающего дела о банкротстве.

1.5. В рамках обособленного спора в деле о банкротстве по требованию о признании недействительным перечисления должником денежных средств возможно применение последствий недействительности сделки в виде возврата суммы платежа с начислением процентов.

В рамках дела о банкротстве должника конкурсный кредитор обратился в арбитражный суд с заявлением о признании недействительной сделки по перечислению должником по платежному поручению денежных средств в пользу третьего лица, применении последствий недействительности сделки в виде возврата суммы платежа с начислением процентов по правилам пункта 29.1 постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 N 63.

При новом рассмотрении обособленного спора определением суда первой инстанции от 24.08.2016 по делу N А40-214329/2014 заявленные требования удовлетворены, в порядке применения реституции суд взыскал с третьего лица в конкурсную массу 1 350 000 руб., а также проценты за пользование чужими денежными средствами с даты вынесения определения до момента фактического исполнения, восстановив требование третьего лица к должнику.

Постановлением суда апелляционной инстанции от 11.11.2016, оставленным без изменения постановлением суда округа от 22.02.2017, определение от 24.08.2016 отменено в части взыскания процентов за пользование чужими денежными средствами, в применении указанных последствий недействительности сделки отказано.

Определением Верховного Суда Российской Федерации от 17.08.2017 N 305-ЭС17-3817 отменено постановление апелляционного суда от 11.11.2016 в части изменения и отмены определения суда первой инстанции от 24.08.2016 о применении последствий недействительности сделки в виде взыскания с третьего лица процентов за пользование чужими денежными средствами по дату фактического исполнения и в части отказа в удовлетворении этих требований, а также постановление суда округа от 22.02.2017; определение арбитражного суда от 24.08.2016 в указанной части оставлено в силе.

Судебная коллегия указала на неправомерность выводов судов апелляционной и кассационной инстанции о том, что требование о начислении процентов является самостоятельным требованием о взыскании неосновательного обогащения и может быть заявлено только в рамках искового производства. В подобной ситуации в условиях признания платежа недействительным нормы о неосновательном обогащении (кондикции) применяются дополнительно (субсидиарно) по отношению к правилам о реституции, что, в частности, усматривается из подпункта 1 статьи 1103 Гражданского кодекса Российской Федерации. Следовательно, требование о взыскании процентов со ссылкой на пункт 29.1 постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 N 63 являлось частью реституционного требования и подлежало рассмотрению наряду с ним в рамках одного спора, что и было сделано судом первой инстанции.

Таким образом, в случае обращения в рамках дела о банкротстве в арбитражный суд с заявлением о признании недействительным денежного исполнения следует, в том числе, предъявлять требование о взыскании с ответчика процентов за пользование чужими денежными средствами со ссылкой на пункт 29.1 постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 N 63.

1.6. Сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, признается мнимой, даже если стороны осуществили для вида ее формальное исполнение. Кредитор, заявляющий возражения и не являющийся стороной сделки, объективно ограничен в возможности доказывания необоснованности требования другого кредитора.

Общество (ответчик по встречному иску) обратилось в арбитражный суд с иском о взыскании с должника задолженности по оплате оказанных ответчиком услуг по договорам хранения, а также взыскании неустойки. Во встречном иске должник потребовал взыскать с ответчика (хранителя) рыночную стоимость имущества, утраченного последним по договору хранения.

Решением Арбитражного суда Республики Марий Эл от 07.06.2016 по делу N А38-1381/2016, оставленным без изменения постановлениями апелляционного и окружного судов от 28.09.2016 и 23.01.2017, первоначальные и встречные исковые требования удовлетворены.

Удовлетворяя первоначальный иск, суд первой инстанции принял от представителей сторон заявление о его признании, доводы конкурсного кредитора должника, оспаривавшего договоры хранения, оценки не получили.

Апелляционный суд, оценив договоры хранения и акты приема-передачи, счел их достоверными доказательствами, с достаточностью подтверждающими факт и объем оказанных услуг, а также их стоимость. Ввиду отсутствия документов, подтверждающих оплату услуг, апелляционный суд взыскал задолженность. Суд счел обязательства должника текущими, поскольку по условиям договора хранения поклажедатель обязывался оплатить услуги хранения позже той даты, когда было принято заявление о признании ответчика банкротом.

Суд округа согласился с выводами апелляционного суда.

Верховный Суд Российской Федерации отменил решение суда первой инстанции от 07.06.2016, постановление апелляционного суда от 28.09.2016 и постановление суда от 23.01.2017 в части, касающейся удовлетворения первоначального иска, и направил дело на новое рассмотрение в Арбитражный суд Республики Марий Эл.

В определении от 11.09.2017 N 301-ЭС17-4784 судебная коллегия указала, что во избежание нарушения прав кредиторов должника все обстоятельства сделок с ним как с банкротом подлежали судебному исследованию, тем более, что на пороки договоров (в том числе на мнимость хранения) указывал как ответчик, так и конкурирующий кредитор.

Как правило, для подтверждения обстоятельств, подтверждающих позицию истца или ответчика, достаточно совокупности доказательств (документов), обычной для хозяйственных операций, лежащих в основе спора. Однако в условиях банкротства ответчика и конкуренции его кредиторов интересы должника-банкрота и аффилированного с ним кредитора ("дружественного" кредитора) в судебном споре могут совпадать в ущерб интересам прочих кредиторов.

Для создания видимости долга в суд могут быть представлены внешне безупречные доказательства исполнения по существу фиктивной сделки. Сокрытие действительного смысла сделки находится в интересах обеих ее сторон. Реальной целью сторон сделки может быть, например, искусственное создание задолженности должника-банкрота для последующего распределения конкурсной массы в пользу "дружественного" кредитора.

Для предотвращения необоснованных требований к должнику и, как следствие, нарушений прав его кредиторов к доказыванию обстоятельств, связанных с возникновением задолженности должника-банкрота, предъявляются повышенные требования (пункт 26 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 22.06.2012 N 35, пункт 13 Обзора судебной практики по вопросам, связанным с участием уполномоченных органов в делах о банкротстве и применяемых в этих делах процедурах банкротства (утвержден Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 20.12.2016)). Установление наличия внутригрупповых отношений между сторонами сделки и, как следствие, общности хозяйственных интересов участников спорных отношений позволяет дать надлежащую оценку добросовестности действий как кредитора, так и должника.

Кроме того, Верховный Суд Российской Федерации подчеркнул, что кредитор, заявляющий возражения и не являющийся стороной сделки, объективно ограничен в возможности доказывания необоснованности требования другого кредитора. Предъявление к такому кредитору высокого стандарта доказывания приводит к неравенству кредиторов. Достаточно подтвердить существенность сомнений в наличии долга, а стороны сделки не лишены возможности представить в суд как прямые, так и косвенные доказательства, опровергающие сомнения в реальности ее исполнения. Поэтому при наличии убедительных доводов и доказательств невозможности исполнения спорного договора бремя доказывания обратного возлагается и на истца, и на ответчика.

2. Включение требований в реестр требований кредиторов,

оспаривание необоснованных требований кредиторов

2.1. Предоставление должнику обратного финансирования в форме займов должно квалифицироваться в качестве обязательства, вытекающего из факта участия в капитале должника, что влечет отказ во включении в реестр требования по возврату суммы займа. В ситуации, когда заинтересованное лицо предоставляет доказательства, указывающие на корпоративный характер заявленного участником требования, на последнего переходит бремя доказывания гражданско-правовой природы обязательства путем раскрытия информации о разумных экономических мотивах выбора конструкции сделки, в том числе факта привлечения денежных средств именно от аффилированного лица, и мотивах предоставления финансирования на нерыночных условиях.

В рамках дела о банкротстве кредитор - физическое лицо обратился в арбитражный суд с заявлением о включении требований, основанных на договорах займа и факте исполнения им как поручителем обязательств должника по кредитным договорам (суброгационные требования).

Удовлетворяя заявленные требования, суды трех инстанций исходили из доказанности наличия и размера задолженности перед кредитором в заявленном размере. При этом судами установлено, что кредитор является участником должника с долей участия в размере 50% уставного капитала, а также осуществлял функции руководителя должника до открытия конкурсного производства.

Верховный Суд Российской Федерации, отменяя судебные акты судов нижестоящих инстанций и направляя обособленный спор на новое рассмотрение, в определении от 06.07.2017 N 308-ЭС17-1556(2) по делу N А32-19056/2014 указал, что судами не были установлены обстоятельства, имеющие существенное значение для проверки обоснованности возражений должника против требований кредитора; вместе с тем, если распределение между участниками прибыли приводит к невозможности дальнейшего ведения хозяйственной деятельности ввиду недостаточности оборотных денежных средств, предоставление должнику обратного финансирования в форме займов должно квалифицироваться в качестве обязательства, вытекающего из факта участия, и влечет отказ во включении в реестр требования по возврату займа.

Как отметил Верховный Суд Российской Федерации, при оценке допустимости включения основанных на договорах займа требований участников следует детально исследовать природу соответствующих отношений, сложившихся между должником и заимодавцем, а также поведение потенциального кредитора в период, предшествующий банкротству. В частности, предоставление должнику денежных средств в форме займа (в том числе на льготных условиях) может при определенных обстоятельствах свидетельствовать о намерении заимодавца временно компенсировать негативные результаты своего воздействия на хозяйственную деятельность должника. В такой ситуации заем может использоваться вместо механизма увеличения уставного капитала, позволяя на случай банкротства формально нарастить подконтрольную кредиторскую задолженность с противоправной целью последующего уменьшения в интересах должника и его аффилированных лиц количества голосов, приходящихся на долю независимых кредиторов.

С учетом конкретных обстоятельств дела суд вправе переквалифицировать заемные отношения в отношения по поводу увеличения уставного капитала по правилам пункта 2 статьи 170 ГК РФ либо при установлении противоправной цели - по правилам об обходе закона (пункт 1 статьи 10 ГК РФ, абзац 8 статьи 2 Закона о банкротстве), признав за прикрываемым требованием статус корпоративного, что является основанием для отказа во включении его в реестр.

При предоставлении заинтересованным лицом доказательств, указывающих на корпоративный характер заявленного участником требования, на последнего переходит бремя по опровержению соответствующего довода путем доказывания гражданско-правовой природы обязательства. В частности, судом на такое лицо может быть возложена обязанность раскрыть разумные экономические мотивы выбора конструкции займа, привлечения займа именно от аффилированного лица, предоставления финансирования на нерыночных условиях и т.д.

Аналогичная практика сформировалась в арбитражных судах Западно-Сибирского округа (постановление от 02.08.2017 N Ф04-5986/2016 по делу N А81-5638/2015), Московского округа (постановление от 11.09.2017 N Ф05-11797/2017 по делу N А41-102870/2015), Поволжского округа (постановление от 14.08.2017 N Ф06-23113/2017 по делу N А72-11992/2016; постановление от 09.08.2017 N Ф06-23113/2017 по делу N А72-11992/2016; постановление от 08.08.2017 N Ф06-22932/2017 по делу N А65-6234/2016), Северо-Кавказского округа (постановление от 04.09.2017 N Ф08-5981/2017 по делу N А01-1225/2016).

2.2. При наличии доводов о мнимости и притворности договоров, на основании которых лицо заявляет требования о включении в реестр требований кредиторов должника, суд не должен ограничиваться формальной проверкой представленных сторонами документов, а должен принимать во внимание иные доказательства, подтверждающие наличие фактических договорных отношений.

В рамках дела о несостоятельности (банкротстве) должника иностранная компания обратилась в суд с заявлением о включении в реестр требований кредиторов должника ее денежного требования.

Определением Арбитражного суда города Москвы от 14.07.2016 по делу N А40-201077/2015, оставленным без изменения постановлением апелляционного суда от 15.09.2016 и постановлением суда округа от 07.12.2016, требование иностранной компании признано обоснованным и включено в третью очередь реестра требований кредиторов должника.

Возражения уполномоченного органа об аффилированности кредитора и должника отклонены судами с указанием на то, что законодательство о банкротстве не содержит запрета на включение в реестр требований кредиторов долга перед аффилированным лицом, вытекающего из заемных отношений.

Доводы уполномоченного органа о том, что денежные средства, полученные должником по договору займа, перечислялись им на счета других организаций в счет оплаты строительных материалов и работ, которые поставлялись (выполнялись) в интересах контролировавших заимодавца лиц и не имели какой-либо связи с экономическими интересами должника, признаны судами не относимыми к существу рассматриваемого спора.

При этом суд апелляционной инстанции отклонил ходатайство уполномоченного органа о приобщении к материалам дела дополнительных доказательств, полученных в ходе осуществления мероприятий налогового контроля.

Отменяя указанные судебные акты и направляя обособленный спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции, Верховный Суд Российской Федерации в определении от 11.07.2017 по делу N 305-ЭС17-2110 указал, что при наличии доводов о мнимости и притворности договоров, на основании которых лицо заявляет требования о включении в реестр требований кредиторов должника, с целью установления истинных мотивов поведения сторон суд не должен ограничиваться формальной проверкой представленных сторонами документов, а должен принимать во внимание иные доказательства, подтверждающие наличие фактических договорных отношений. В частности, о мнимости или притворности договора займа, заключенного между аффилированными лицами, может свидетельствовать фактическое расходование займа, полученного должником, в интересах заимодавца (в результате чего произошел безосновательный рост долговых обязательств должника без получения встречного предоставления), а также вывод под видом частичного возврата займа выручки от продажи должником его основных средств.

В ситуации, когда кредитор не опровергает серьезные доказательства, подтверждающие мнимость или притворность договорных отношений с должником, а представляет лишь минимальный набор документов (текст договора, платежные поручения), не раскрывая обстоятельства заключения и исполнения сделки, нежелание кредитора представить дополнительные доказательства должно рассматриваться исключительно как отказ от опровержения того факта, на наличие которого указывает процессуальный оппонент, а совершенная между кредитором и должником сделка подлежит квалификации по правилам статьи 170 ГК РФ.

Документы, полученные налоговым органом в ходе мероприятий налогового контроля, должны быть оценены судом в качестве подтверждения наличия или отсутствия реальных хозяйственных операций, при этом мотивы, по которым было отказано в принятии доказательств, должны быть отражены в судебном акте.

2.3. Суды, рассматривая заявление кредитора о включении в реестр требований кредиторов должника, при приведении доводов других кредиторов о том, что заявленные требования являются расчетом по сделке аффилированных между собой лиц, должны исследовать вопрос о независимости действий должника и различных юридических лиц.

В рамках дела о банкротстве индивидуального предпринимателя кредитор обратился в арбитражный суд с требованием о включении в реестр требований кредиторов должника задолженности по заключенному между должником и банком договору об открытии кредитной линии, которую кредитор, как поручитель, погасил перед банком за должника.

Определением суда от 11.07.2016 по делу N А47-9676/2015, оставленным без изменения постановлением апелляционного суда от 28.10.2016 и постановлением суда округа от 08.02.2017, требование кредитора признано обоснованным и подлежащим включению в третью очередь реестра требований кредиторов должника.

Суды первой, апелляционной и кассационной инстанций, отклоняя возражения конкурсных кредиторов о притворности сделки поручительства в соответствии с пунктом 2 статьи 170 ГК РФ и о ничтожности сделки, с учетом аффилированности ее сторон, недоказанности осуществления платежа кредитором в пользу банка в рамках имеющегося договора поручительства, исходили из документального подтверждения наличия и размера задолженности должника и отсутствия доказательств возврата денежных средств последним.

Определением Верховного Суда Российской Федерации от 25.09.2017 по делу N 309-ЭС17-344 (2) определение Арбитражного суда Оренбургской области от 11.07.2016, постановление апелляционного суда от 28.10.2015 и постановление суда округа от 08.02.2017 отменены, обособленный спор направлен на новое рассмотрение в Арбитражный суд Оренбургской области.

Верховный Суд Российской Федерации пришел к выводу, что рассматриваемая задолженность возникла у должника перед лицом, обладающим по отношению к должнику признаками заинтересованности, что не оспорено и не опровергнуто. Учитывая наличие признаков заинтересованности между лицами, вступившими в спорные правоотношения, к последним применяется повышенный стандарт доказывания.

Аффилированность заявителя и должника, цепочка последовательных сделок между аффилированными лицами на значительную сумму в совокупности позволяют иным конкурсным кредиторам и финансовому управляющему должника сомневаться в добросовестности поведения участников гражданского оборота, в связи с чем представленные заявителем доказательства должны быть объективными, бесспорными, не допускающими сомнений в наличии заявленной задолженности.

В рассматриваемом случае такое доказывание осуществляется, прежде всего, путем раскрытия информации относительно договора купли-продажи акций от 14.07.2015, о том, кто в действительности стоит за иностранными компаниями, и информации о ее конечном выгодоприобретателе.

Соглашаясь с доводами подателя кассационной жалобы и принимая во внимание изложенные в пункте 26 постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 N 35 и постановлении Президиума ВАС РФ от 13.05.2014 по делу N А41-36402/2012 разъяснения, судебная коллегия отметила, что установление указанных обстоятельств привело бы к иной квалификации спорного платежа и не дало бы оснований для включения требования кредитора в реестр требований кредиторов. Тогда как включение требования кредитора (а фактически покупателя) в реестр требований кредиторов влечет возможность неосновательного обогащения покупателя за счет должника на сумму предоставленного дисконта, необоснованно уменьшает конкурсную массу должника и, как следствие, нарушает права прочих кредиторов.

Именно кредитор, заявивший свои требования, должен был привести доводы и представить доказательства, опровергающие доводы других кредиторов о том, что выплата со стороны кредитора в пользу банка является расчетом по сделке в рамках третьего платежа посредством цепочки аффилированных между собой лиц.

Судам, в свою очередь, при оценке допустимости включения основанных на рассматриваемых сделках требований кредитора следовало детально исследовать природу соответствующих отношений, сложившихся между должником и аффилированными с ним лицами, что нижестоящими судебными инстанциями сделано не было.

2.4. Положения статьи 313 ГК РФ не распространяются на случаи исполнения зависимым лицом обязанности по уплате налогов в порядке подпункта 2 пункта 2 статьи 45 НК РФ, в связи с чем право требования к должнику, как к лицу, исполнившему солидарную обязанность по уплате налога, не переходит.

В рамках дела о банкротстве должника банк обратился в Арбитражный суд Приморского края с заявлением о процессуальном правопреемстве на сумму исполненной за должника перед налоговым органом обязанности по уплате налогов в порядке подпункта 2 пункта 2 статьи 45 НК РФ.

Определением суда первой инстанции от 30.11.2016 по делу N А51-4801/2014, оставленным без изменения постановлением суда апелляционной инстанции от 20.02.2017, заявление банка удовлетворено, в реестре требований кредиторов произведена замена Федеральной налоговой службы на банк (в размере исполненной обязанности).

Отказывая в удовлетворении заявления о замене кредитора, суд округа в постановлении от 28.04.2017, руководствуясь подпунктом 2 пункта 2 статьи 45 НК РФ, указал, что к спорным правоотношениям не подлежат применению положения статьи 313 ГК РФ, согласно которым кредитор обязан принять исполнение, предложенное за должника третьим лицом, а к третьему лицу, исполнившему обязательство должника, переходят права кредитора по обязательству в порядке суброгации (пункты 2 и 5 статьи 313 и статья 387 ГК РФ), поскольку из обстоятельств дела следует, что банк исполнил обязанность по уплате налогов, пени и штрафных санкций не в соответствии со статьей 313 ГК РФ, а в связи с установлением судом обстоятельств, предусмотренных подпунктом 2 пункта 2 статьи 45 НК РФ, и свидетельствующих о недобросовестных и согласованных действиях взаимозависимых лиц, направленных на уклонение от уплаты налогов.

Вывод судов первой и апелляционной инстанций о том, что к банку, как к лицу, исполнившему солидарную обязанность по уплате налога, перешло право требования к должнику, является ошибочным, поскольку по смыслу статьи 48 АПК РФ основанием для осуществления процессуального правопреемства является правопреемство в материально-правовых отношениях, тогда как в рассматриваемом случае оно не состоялось, а право регрессного требования к должнику не возникло.

Определением Верховного Суда Российской Федерации от 08.08.2017 по делу N 303-ЭС17-10124 отказано в передаче кассационной жалобы банка для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по экономическим спорам.

2.5. Требование кредитора - специалиста, привлеченного в предыдущей процедуре банкротства, подлежит рассмотрению по правилам статьи 112 АПК РФ в пределах шестимесячного срока со дня вступления в силу определения о прекращении производства по предыдущему делу о банкротстве.

В рамках дела о банкротстве должника общество обратилось в арбитражный суд с заявлением о включении в реестр требований кредиторов должника задолженности, основанной на неисполнении должником обязательств по договору об оказании должнику ряда услуг по информационно-методическому и правовому сопровождению предшествующей процедуры банкротства, производство по которой было прекращено.

Определением суда первой инстанции от 14.04.2016 по делу N А11-2031/2014, оставленным без изменения постановлением суда апелляционной инстанции от 09.08.2016, в удовлетворении заявления отказано.

Разрешая спор, суд первой инстанции, с выводами которого согласился суд апелляционной инстанции, руководствуясь статьей 59 Закона о банкротстве с учетом разъяснений, содержащихся в пункте 1 постановления Пленума ВАС РФ от 17.12.2009 N 91, признал заявление общества подлежащим рассмотрению по правилам статьи 112 АПК РФ в пределах шестимесячного срока со дня вступления в законную силу определения о прекращении производства по предыдущему делу о банкротстве завода. Отказывая в удовлетворении заявления, суды исходили из того, что заявление общества было подано за пределами такого срока и не содержало ходатайства о его восстановлении, а также из отсутствия надлежащих доказательств, подтверждающих факт оказания должнику предусмотренных договором услуг.

Постановлением суда округа от 23.12.2016 указанные судебные акты отменены, требование общества в заявленном размере признано обоснованным и подлежащим включению в реестр с удовлетворением в составе третьей очереди.

Отменяя судебные акты судов нижестоящих инстанций, суд округа со ссылкой на статью 2 Закона о банкротстве не согласился с выводом нижестоящих судов относительно квалификации заявленного обществом требования в качестве заявления о взыскании расходов по делу о банкротстве, указав на необходимость его рассмотрения в порядке статей 71 и 100 Закона о банкротстве.

Признавая заявленное требование обоснованным, суд округа пришел к выводу о том, что представленные обществом документы подтверждают оказание услуг по договору от 23.04.2002 и, соответственно, возникновение у должника обязательств по их оплате в заявленном размере.

Определением Верховного Суда Российской Федерации от 18.09.2017 N 301-ЭС15-19729(2) постановление суда от 23.12.2016 отменено, определение суда первой инстанции от 14.04.2016 и постановление апелляционного суда от 09.08.2016 по указанному делу оставлены в силе.

Судебная коллегия согласилась с выводами судов первой и апелляционной инстанций, что предусмотренные договором от 23.04.2002 услуги, по сути, направлены на поиск, выявление и возврат имущества завода, находящегося у третьих лиц, то есть на обеспечение деятельности арбитражного управляющего должником (пункт 2 статьи 129 Закона о банкротстве). Суды правильно определили статус общества, квалифицировав его требование за период с апреля 2006 года до 29.11.2013 (прекращения производства по делу о банкротстве) в качестве заявления о взыскании расходов, и обоснованно учли разъяснения пункта 26 постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 N 35. Поскольку общество обратилось с заявлением за пределами установленного процессуальным законом шестимесячного срока при отсутствии ходатайства о его восстановлении, свидетельствующего об уважительности причин его пропуска, суды правомерно отказали в его удовлетворении. Вывод суда округа о необходимости рассмотрения заявления в этой части в порядке статей 71 и 100 Закона о банкротстве ошибочен.

2.6. При согласовании сторонами в качестве применимого права иностранного права суд, разрешая спор, должен установить содержание применимых норм права конкретного государства в соответствии с их официальным толкованием, практикой применения и доктриной

В рамках дела о банкротстве должника, ссылаясь на положения статьи 33 Закона Республики Кипр 1960 года N 14/1960 "О судах справедливости", Банк Кипра обратился с заявлением о включении в реестр требований кредиторов должника 82877002 руб. 18 коп. процентов, подлежащих начислению в соответствии с правом Республики Кипр на сумму долга за период с момента инициирования дела о взыскании долга с поручителя по дату введения наблюдения в отношении поручителя.

Определением суда первой инстанции от 19.10.2016 по делу N А41-14262/2015, оставленным без изменения постановлениями судов апелляционной инстанции от 22.12.2016 и округа от 13.03.2017, в удовлетворении заявленных требований отказано.

Судами установлено, что требования Банка Кипра, основанные на договоре поручительства, включены в реестр требований кредиторов должника в сумме 631 559 385 руб. 16 коп. Отказывая во включении в реестр требований кредиторов указанной суммы процентов, суды указали, что предусмотренные названной нормой проценты носят процессуальную, а не материальную природу, потому что предусмотрены законом, регулирующим судопроизводство, в связи с чем такие проценты не могут быть присуждены российскими судами, поскольку процессуальные нормы законодательства Республики Кипр не подлежат применению на территории Российской Федерации. Такие проценты могли быть заявлены только при рассмотрении дела о взыскании основной суммы долга, чего истцом сделано не было.

Верховный Суд Российской Федерации в определении от 23.08.2017 N 305-ЭС16-13148 отменил судебные акты судов нижестоящих инстанций и направил обособленный спор на новое рассмотрение, указав следующее.

В связи с тем, что стороны согласовали в качестве применимого право Республики Кипр, суд первой инстанции, разрешая указанный спор о допустимости взыскания процентов, начисленных по правилам статьи 33 Закона о судах справедливости, должен был в применяемой к отношениям сторон части установить содержание норм права данного государства в соответствии с их официальным толкованием, практикой применения и доктриной (часть 1 статьи 14 АПК РФ и пункт 1 статьи 1191 ГК РФ).

Несмотря на то, что суд применяет иностранное право именно как право (а не относится к нему как к вопросу факта), процесс установления его содержания имеет общие черты с процессом доказывания фактических обстоятельств, в частности, при представлении участниками спора документов, свидетельствующих о различном или даже противоположном содержании одной и той же нормы иностранного права, суд должен применительно к части 7 статьи 71 и пункту 2 части 4 статьи 170 АПК РФ отразить мотивы принятия либо отказа в принятии той либо иной точки зрения относительно содержания и толкования иностранной нормы.

Вместо этого суды формально констатировали, что норма, на которую ссылается кредитор, носит процессуальную природу, а поэтому в силу пункта 5 статьи 1 Закона о банкротстве не может быть применена в деле о банкротстве российской организации. В то же время нахождение нормы в процессуальном законе само по себе не создает неопровержимой презумпции ее процессуального характера.

При новом рассмотрении суду следует принять во внимание, что требование заявителя связано с осуществлением сторонами предпринимательской деятельности (в том смысле, которое этому понятию придает российское право), в связи с чем суд вправе на основании положений абзаца 3 пункта 2 статьи 1191 ГК РФ возложить обязанность по предоставлению сведений о содержании норм иностранного права на заинтересованных лиц.

3. Субсидиарная ответственность

3.1. В случае неисполнения судебного определения об обязании передать документы с бывшего руководителя должника в пользу конкурсной массы подлежит взысканию судебная неустойка в соответствии с пунктом 1 статьи 308.3 ГК РФ.

В рамках дела о несостоятельности (банкротстве) должника исполняющий обязанности конкурсного управляющего обратился в суд с заявлением об обязании бывшего руководителя должника передать сведения и документы о деятельности должника, в котором также просил присудить денежные средства на случай неисполнения судебного акта на основании статьи 308.3 ГК РФ.

Определением суда первой инстанции от 23.08.2016 по делу N А56-42909/2014, оставленным без изменения постановлением апелляционного суда от 18.10.2016 и постановлением от 18.01.2017 арбитражного суда округа, заявление конкурсного управляющего должником удовлетворено в части обязания бывшего руководителя должника передать сведения и документы о деятельности должника, во взыскании судебной неустойки отказано.

Отказывая в удовлетворении требования о взыскании судебной неустойки, суды указали, что на обязанность бывшего руководителя должника по передаче документов арбитражному управляющему не распространяются правила о судебной неустойке, исходя из правовой природы данной обязанности. По мнению судов, закрепление указанной обязанности в законодательстве о банкротстве направлено на обеспечение реальной возможности формирования конкурсной массы должника (путем оспаривания сделок, взыскания дебиторской задолженности, истребования имущества из чужого незаконного владения и т.п.), в связи с чем ее невыполнение влечет за собой особый вид ответственности - субсидиарную ответственность контролирующего лица (пункт 4 статьи 10 Закона о банкротстве), что, в свою очередь, исключает возможность применения судебной неустойки как конкурирующего вида ответственности.

Определением Верховного Суда Российской Федерации от 11.07.2017 по делу N 307-ЭС16-21419 определение арбитражного суда от 23.08.2016, постановление апелляционного суда от 18.10.2016 и постановление суда округа от 18.01.2017 по делу N А56-42909/2014 в части отказа во взыскании судебной неустойки отменены, в отмененной части обособленный спор направлен на новое рассмотрение.

В соответствии с правовой позицией, изложенной Верховным Судом Российской Федерации в определении от 11.07.2017 N 307-ЭС16-21419, отношения, связанные с передачей документации юридического лица его бывшим руководителем конкурсному управляющему, являются предметом гражданско-правового регулирования, и в рамках указанной процедуры бывший директор продолжает нести обязанность действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно, в случае неисполнения судебного определения об обязании передать документы с бывшего руководителя должника в пользу конкурсной массы подлежит взысканию судебная неустойка в соответствии с пунктом 1 статьи 308.3 ГК РФ.

При этом наличие возможности привлечения бывшего руководителя должника к субсидиарной ответственности по долгам должника (с учетом презумпции наличия причинно-следственной связи между несостоятельностью должника и действиями контролирующего лица при отсутствии документов бухгалтерского учета) не исключает присуждение судебной неустойки, уплата которой не влечет прекращение основного обязательства и не освобождает бывшего руководителя должника от ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств.

На основании пункта 1 статьи 308.3 ГК РФ в целях побуждения бывшего руководителя должника к своевременному исполнению обязанности в натуре судам следовало определить суммы, подлежащие взысканию в пользу конкурсной массы, на случай неисполнения судебного определения об обязании передать документы.

3.2. При признаках объективного банкротства должника и отсутствия доказательств выполнения руководителем должника экономически обоснованного плана выхода из кризиса руководитель должника не может быть освобожден от субсидиарной ответственности.

Конкурсный управляющий обратился в суд с заявлением о привлечении бывшего руководителя должника к субсидиарной ответственности на основании пункта 2 статьи 10 Закона о банкротстве.

Удовлетворяя заявленные требования, суд первой инстанции в определении от 22.06.2016 по делу N А50-5458/2015 указал, что на 23.07.2010 должник обладал признаками банкротства и у его руководителя именно с этой даты возникла обязанность по обращению с заявлением о признании должника банкротом, чего сделано не было, что повлекло за собой увеличение кредиторской задолженности.

Постановлением Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 08.09.2016, оставленным без изменения постановлением суда округа от 29.11.2016, определение суда первой инстанции отменено, в удовлетворении заявленного требования отказано со ссылкой на то, что в силу сложившейся судебной практики в период, когда у бывшего руководителя должника возникла обязанность по обращению в арбитражный суд с заявлением о признании должника банкротом, наличие задолженности по страховым взносам на обязательное пенсионное страхование не являлось основанием для возбуждения дела о банкротстве.

Суды указали, что конкурсным управляющим не приведено доказательств, свидетельствующих о том, что по состоянию на 23.07.2010 должник, имея спорную задолженность по страховым взносам, прекратил исполнение денежных обязательств перед иными кредиторами ввиду недостаточности имущества (либо о том, что удовлетворение требований одного или нескольких кредиторов влекло невозможность исполнения должником денежных обязательств перед другими кредиторами), а также не осуществлял ведение хозяйственной деятельности. Доводы уполномоченного органа о ведении должником хозяйственной деятельности и погашении обязательства перед иными кредиторами в отсутствие исполнения обязанности перед бюджетом не были приняты во внимание.

Кроме того, суд округа дополнительно указал на то, что само по себе наличие у должника формальных признаков банкротства в любом случае не является достаточным свидетельством возникновения обязанности по обращению в суд с заявлением о банкротстве.

Отменяя судебные акты нижестоящих инстанций при рассмотрении кассационной жалобы уполномоченного органа и направляя спор на новое рассмотрение, Верховный Суд Российской Федерации в определении от 20.07.2017 N 309-ЭС17-1801 изложил следующие правовые позиции:

- если руководитель должника докажет, что само по себе возникновение признаков неплатежеспособности либо обстоятельств, названных в абзацах пятом, седьмом пункта 1 статьи 9 Закона о банкротстве, не свидетельствовало об объективном банкротстве (критическом моменте, в который должник из-за снижения стоимости чистых активов стал неспособен в полном объеме удовлетворить требования кредиторов, в том числе по уплате обязательных платежей) и руководитель, несмотря на временные финансовые затруднения, добросовестно рассчитывал на их преодоление в разумный срок, приложил максимальные усилия для достижения такого результата, выполняя экономически обоснованный план, такой руководитель с учетом общеправовых принципов юридической ответственности (в том числе предполагающих по общему правилу наличие вины) освобождается от субсидиарной ответственности на тот период, пока выполнение его плана являлось разумным;

- не является экономически обоснованным план выхода из кризиса, при котором за период с даты возникновения признаков банкротства по день введения первой процедуры банкротства задолженность перед бюджетом многократно возросла;

- для определения признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества правовое значение имеет совокупный объем возникших долговых обязательств, а не их структура. При анализе финансового состояния должника из общего числа его обязательств не исключаются те обязательства, которые не позволяют кредитору инициировать процедуру банкротства. Таким образом, выводы суда апелляционной инстанции, исключившего задолженность перед внебюджетным фондом, ошибочны;

- применяемый должником метод ведения бизнеса: погашение задолженности по тем гражданским обязательствам, которые непосредственно относятся к производственному процессу и реализации продукции, и одновременно непринятие каких-либо мер к исполнению фискальных обязательств, - не отвечает принципу добросовестности.

4. Назначение арбитражного управляющего,

признание действий (бездействия) арбитражного управляющего

ненадлежащими, взыскание убытков, установление размера

процентов по вознаграждению арбитражного управляющего

4.1. Лицо, осуществлявшее полномочия конкурсного управляющего в период расчетов с кредиторами, должно зарезервировать на счете должника сумму процентов по вознаграждению конкурсного управляющего.

В рамках дела о банкротстве должника арбитражный управляющий обратился в арбитражный суд с жалобой на бездействие конкурсного управляющего, выразившееся в нерезервировании на счете должника денежных средств в размере суммы процентов по вознаграждению, подлежащих выплате предыдущему конкурсному управляющему, и взыскании с него соответствующих сумм убытков.

Удовлетворяя заявленные требования, суды первой, апелляционной и кассационной инстанций (определение арбитражного суда первой инстанции от 11.10.2016 по делу N А57-2127/2010, постановления суда апелляционной инстанции от 13.12.2016 и суда округа от 06.04.2017), руководствуясь положениями статей 20.3, 20.6, 60, 142 Закона о банкротстве, констатировали доказанность наличия в оспариваемом бездействии конкурсного управляющего вменяемых ему нарушений положений Закона о банкротстве и прав предыдущего арбитражного управляющего на получение причитающихся ему процентов по вознаграждению и взыскали с конкурсного управляющего убытки.

Суды указали, что к моменту прекращения полномочий предыдущего конкурсного управляющего в результате его действий была полностью сформирована конкурсная масса, фактически отсутствовавшая на дату открытия конкурсного производства, проведена инвентаризация и оценка возвращенного в конкурсную массу имущества, утвержден порядок ее продажи. Сумма процентов по вознаграждению на счете должника не была зарезервирована к моменту прекращения его полномочий, поскольку конкурсная масса еще не была реализована и денежные средства от продажи имущества не были получены.

Конкурсным управляющим, завершавшим процедуру банкротства, несмотря на полученные письма от предыдущего конкурсного управляющего с требованиями о выплате ему суммы вознаграждения и процентов по вознаграждению, в нарушение пункта 6 статьи 142 Закона о банкротстве денежные средства в размере суммы процентов не были зарезервированы на счете должника. Денежные средства, вырученные от продажи имущества должника, были им направлены на погашение требований кредиторов по текущим обязательствам и требований, включенных в реестр требований кредиторов должника.

Судами установлено, что виновные действия арбитражного управляющего заключаются в нерезервировании денежных средств для выплаты процентов по вознаграждению бывшему конкурсному управляющему, в невыплате причитающейся суммы процентов по его вознаграждению при реальной возможности такой выплаты (наличии денежных средств на расчетном счете должника), в нарушении установленной пунктом 1 статьи 134 Закона о банкротстве очередности удовлетворения требований кредиторов должника и утрате возможности получить указанное вознаграждение.

Определением Верховного Суда Российской Федерации от 28.07.2017 по делу N 306-ЭС14-1144(14) отказано в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации.

Ранее в определении Верховного Суда Российской Федерации от 15.06.2017 N 305-ЭС17-1599 указано на обязанность конкурсного управляющего при реализации имущества должника в рамках процедуры банкротства зарезервировать денежные средства для уплаты налога на добавленную стоимость.

5. Квалификация денежного требования в качестве текущего.

Применение положений пункта 24 постановления Пленума ВАС РФ

от 22.06.2012 N 35

5.1. Требование по оплате поставленных товаров является текущим, только если фактическая передача товаров произошла после возбуждения производства по делу о банкротстве, что может подтверждаться, например, сопроводительными документами, предусмотренными договором поставки. При этом сама по себе дата составления актов, подтверждающих исполнение договора поставки (из которых не следует, что они составлены в день поставки товаров), не может являться основанием для признания требования текущим.

Общество обратилось в Арбитражный суд Астраханской области с иском о взыскании с организации-должника задолженности по договорам поставки.

Решением Арбитражного суда Астраханской области от 12.05.2016 по делу N А06-2865/2016, оставленным без изменения постановлением Двенадцатого арбитражного апелляционного суда от 16.08.2016 и постановлением Арбитражного суда Поволжского округа от 24.11.2016, иск удовлетворен. Суды исходили из того, что обязательства по оплате поставленного товара в полном объеме ответчиком не исполнены, требование о взыскании задолженности по оплате является текущим, поскольку срок исполнения наступил после возбуждения дела о несостоятельности (банкротстве) ответчика, акты от 23.11.2015 подтверждения поставки товара являются подтверждением факта поставки щебня после возбуждения дела о несостоятельности (банкротстве) ответчика, сумма долга признана временным управляющим ответчика.

При этом суды учли, что определением Арбитражного суда Астраханской области от 05.11.2015 возбуждено производство о признании должника несостоятельным (банкротом); определением от 03.12.2015 в отношении должника введено наблюдение, утвержден временный управляющий.

Отменяя вышеуказанные судебные акты и направляя дело на новое рассмотрение в Арбитражный суд Астраханской области, Верховный Суд Российской Федерации в определении от 05.07.2017 по делу N 306-ЭС17-1387 указал следующее.

Руководствуясь положениями статьи 5 Закона о банкротстве и пунктами 1, 2 постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 N 63 и признавая текущим заявленное истцом требование о взыскании задолженности, суды исходили из даты составления актов подтверждения поставки товара от 23.11.2015 N 1 - 5, свидетельствующих, по мнению судов, о фактической поставке (передаче) товара в дату составления актов.

Однако при рассмотрении дела судами не дана оценка представленным истцом в материалы дела иным доказательствам, подтверждающим объем и период поставки товара, не установлена фактическая передача товара по сопроводительным документам, предусмотренным договорами. Из содержания названных актов не следует, что они составлены в день поставки (передачи) товара, в то время как по утверждению конкурсного управляющего поставка товара состоялась в 2014 году, о чем свидетельствуют имеющиеся у конкурсного управляющего накладные, то есть обязательства возникли до возбуждения дела о банкротстве ответчика.

5.2. Для квалификации денежного требования в качестве текущего необходимо, чтобы момент возбуждения дела о банкротстве должника предшествовал именно дате возникновения такого требования, но не дате исполнения денежного обязательства. В частности, поскольку обязанность по оплате услуг возникает с момента оказания услуг (даже если исполнение указанной обязанности перенесено на более поздний срок), не являются текущими требования по оплате услуг, которые были оказаны до даты возбуждения дела о банкротстве должника.

Общество обратилось в арбитражный суд с иском к компании о взыскании задолженности по договору от 01.04.2005, по условиям которого общество (исполнитель) обязалось оказывать компании (заказчику) услуги по коммерческому обслуживанию пассажиров, груза и багажа на внутренних и международных воздушных линиях в аэропорту Южно-Сахалинска.

Решением суда первой инстанции от 27.05.2016 по делу N А56-75891/2015 исковые требования удовлетворены частично. Суд первой инстанции исходил из даты принятия к производству заявления о признании компании несостоятельной (банкротом) - 19.10.2015, и указал, что удовлетворены могут быть только требования, которые согласно представленным в материалы дела актам возникли после возбуждения дела о банкротстве (после 19.10.2015).

Постановлением суда апелляционной инстанции от 19.08.2016, оставленным без изменения постановлением суда округа от 14.12.2016, решение от 27.05.2016 изменено, исковые требования удовлетворены в полном объеме.

Изменяя решение от 27.05.2016, суд апелляционной инстанции указал, что суд первой инстанции ошибочно определил момент возникновения денежного обязательства, связав его с датой оказания услуг. Апелляционный суд отметил, что по условиям договора от 01.04.2005 обязанность по оплате привязана к моменту выставления заказчику исполнителем счетов-фактур. Поскольку по всем предъявленным актам счета-фактуры были получены заказчиком после 19.10.2015, суд апелляционной инстанции счел, что все предъявленные обществом требования являются текущими, в связи с чем удовлетворил иск в полном объеме.

С названным выводом впоследствии согласился суд округа.

Отменяя постановления судов апелляционной инстанции и округа, оставляя в силе решение суда первой инстанции, Верховный Суд Российской Федерации в определении от 06.07.2017 по делу N 303-ЭС17-2748 указал следующее.

Срок исполнения денежного обязательства не всегда совпадает с датой возникновения самого обязательства. Требование существует независимо от того, наступил ли срок его исполнения либо нет.

Для целей определения момента возникновения обязанности по оплате услуг по смыслу пункта 1 статьи 779 ГК РФ, статьи 5 Закона о банкротстве и пункта 2 постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 N 63 значение имеет дата оказания этих услуг, несмотря на то, что исполнение данной обязанности может по согласованию сторон быть перенесено на более поздний период. В рассматриваемом деле для квалификации требований в качестве текущих необходимо было определить, в какую дату общество оказало компании услуги по коммерческому обслуживанию пассажиров, груза и багажа.

Поскольку акты подписаны сторонами непосредственно в день оказания услуг, то текущими в рассматриваемом случае являются требования общества, подтвержденные актами, составленными после 19.10.2015.

5.3. Во взыскании задолженности может быть отказано при представлении кредиторами должника доказательств, свидетельствующих о формальном характере цепочки сделок (операций), не влекущих какого-либо экономического эффекта хозяйственной деятельности.

Общество обратилось в арбитражный суд с исковым заявлением к заводу о взыскании по кредитному договору суммы кредита, процентов за пользование кредитом и неустойки, а также об обращении взыскания на предмет залога по договору залога и установлении начальной продажной цены заложенного имущества.

Решением суда первой инстанции от 05.02.2016 по делу N А40-204210/15 иск удовлетворен, поскольку к обществу как к поручителю, исполнившему обязательства завода в полном объеме, перешли права банка по кредитному договору и права, обеспечивающие это требование, в том числе права залогодержателя.

Постановлением суда апелляционной инстанции от 03.10.2016 решение от 05.02.2016 отменено, в удовлетворении иска отказано. Апелляционный суд усмотрел в действиях истца и ответчика признаки злоупотребления правом при заключении вышеуказанных договоров, целью которых являлись вывод имущества и передача права собственности на производственные линии аффилированному лицу, влекущие предпочтительное удовлетворение требований последнего как залогового кредитора в деле о банкротстве завода и изменение очередности погашения требований. Судом также указано на нарушение прав уполномоченного органа, принявшего обеспечительные меры в отношении спорного имущества.

Арбитражный суд округа постановлением от 19.12.2016 отменил постановление суда апелляционной инстанции от 03.10.2016 и направил дело на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции, не согласившись с выводом суда о том, что обжалуемый судебный акт затрагивает права и законные интересы уполномоченного органа. Суд округа указал на принятие уполномоченным органом обеспечительных мер после заключения договора залога, а также на отсутствие у него статуса конкурсного кредитора в деле о банкротстве, в связи с чем счел не подлежащими применению положения пункта 24 постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 N 35.

Определением Верховного Суда Российской Федерации от 21.08.2017 по делу N 305-ЭС17-3546 постановление суда округа от 19.12.2016 отменено, постановление апелляционного суда от 03.10.2016 оставлено в силе.

Верховный Суд Российской Федерации счел правомерным рассмотрение судом апелляционной инстанции апелляционной жалобы уполномоченного органа и признание спорных договоров ничтожными на основании статей 10, 168 ГК РФ, поскольку в материалы дела представлены доказательства, свидетельствующие о формальном характере цепочки сделок (операций) по получению заводом кредита, обременению залогом спорного имущества и досрочному его погашению обществом с переходом к последнему прав, в том числе залогодержателя, не влекущих какого-либо экономического эффекта в рамках осуществления стандартной хозяйственной деятельности.

При этом Верховный Суд Российской Федерации указал, что применение положений пункта 6 постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 26.05.2011 N 10-ПК, статьи 42 АПК РФ и разъяснений, содержащихся в пунктах 1, 2 постановления Пленума ВАС РФ от 28.05.2009 N 36, обусловлено наличием обоснованных оснований (объективных обстоятельств) полагать, что обжалуемый акт существенным образом влияет (может повлиять) на права и законные интересы обжалующего лица, а также представлением им убедительных доводов о вынесении такого акта с нарушением закона и необходимости его отмены.

6. Замещение активов

6.1. При замещении активов на вновь образованные акционерные общества, не являющиеся стороной договора купли-продажи акций, и их потенциальных покупателей действующее законодательство не возлагает обязанность по сохранению целевого назначения имущества предприятия-банкрота.

В рамках дела о банкротстве муниципального теплоснабжающего предприятия-должника налоговый орган обратился в арбитражный суд с заявлением о признании недействительными принятых 12.08.2016 собранием кредиторов должника решений о замещении активов со ссылкой на невозможность продажи акций обществ, созданных на базе имущества должника, с одновременным ограничением сферы его использования.

Определением суда первой инстанции от 02.11.2016 по делу N А41-1166/13, оставленным без изменения постановлением суда апелляционной инстанции от 13.12.2016, в удовлетворении заявления отказано.

Разрешая спор, суды сделали вывод о возможности продажи акций обществ, созданных на базе имущества должника, с одновременным ограничением сферы его использования, что позволит сохранить необходимый баланс публичных и частных интересов. При этом суды исходили из того, что акции вновь создаваемых обществ на момент проведения собрания кредиторов еще не предлагались к продаже, что дает возможность конкурсному управляющему продать их на открытых торгах в форме конкурса, включая сохранение целевого назначения имущества, то есть применить порядок продажи социальных объектов к продаже акций.

Отменяя судебные акты нижестоящих инстанций и признавая решения собрания кредиторов должника от 12.08.2016 по вопросам замещения активов недействительными (ничтожными), Верховный Суд Российской Федерации в определении от 03.08.2017 по делу N 305-ЭС17-2845 указал на ошибочность выводов судов о возможности применения порядка продажи социальных объектов к продаже акций обществ, созданных на базе такого имущества, поскольку при замещении активов на вновь образованные акционерные общества, не являющиеся стороной договора купли-продажи акций, и их потенциальных покупателей действующее законодательство не возлагает обязанность по сохранению целевого назначения имущества предприятия-банкрота.

В целях удовлетворения требований кредиторов за счет конкурсной массы должника объекты социальной инфраструктуры могут быть реализованы исключительно путем их продажи на торгах в форме конкурса с ограничением свободы экономической деятельности покупателя в отношении этих объектов.

7. Введение процедуры банкротства

7.1. При рассмотрении заявления о признании должника несостоятельным (банкротом) моментом для определения наличия либо отсутствия признаков банкротства является дата принятия к производству такого заявления, а не дата возникновения задолженности, послужившей основанием для его подачи.

Федеральная налоговая служба обратилась в Арбитражный суд Тамбовской области с заявлением о признании должника несостоятельным (банкротом) со ссылкой на наличие просроченной задолженности по обязательным платежам, в том числе по налогу на доходы физических лиц.

Определением суда первой инстанции от 03.08.2016 по делу N А64-2026/2016, оставленным без изменения постановлениями судов апелляционной инстанции от 10.10.2016 и округа от 09.12.2016, во введении наблюдения уполномоченному органу отказано.

Оставляя заявление уполномоченного органа о признании должника банкротом без рассмотрения, суды указали, что оставшаяся часть непогашенной задолженности, а именно - задолженность по НДФЛ, не может служить основанием для введения процедуры банкротства, поскольку начало действия Федерального закона от 29.06.2015 N 186-ФЗ, наделившего работников правом обращения в суд с заявлением о признании должника банкротом - 29.09.2015. С указанным правом неразрывно, в соответствии с Обзором судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 2 (2016), утвержденным 06.07.2016 Президиумом Верховного Суда Российской Федерации, связано право уполномоченного органа по инициированию процедуры банкротства на основании имеющейся задолженности по НДФЛ, удовлетворяющей признакам банкротства. Применительно к спорной ситуации суды пришли к выводу о том, что задолженность по НДФЛ, обязанность по перечислению которого возникла до 29.09.2017, не может быть учтена при определении признаков банкротства.

Отменяя указанные судебные акты нижестоящих инстанций и направляя спор на новое рассмотрение, Верховный Суд Российской Федерации в определении от 03.08.2017 N 310-ЭС17-2333 указал следующее.

В соответствии с пунктом 4 статьи 5 Закона N 186-ФЗ он применяется при рассмотрении дел о банкротстве, возбужденных после его вступления в силу (29.09.2015). Каких-либо изъятий распространения внесенных названным Законом изменений на правоотношения, возникшие до его вступления в силу, не предусмотрено.

Учитывая, что производство по делу о банкротстве было возбуждено 08.04.2016, применению подлежали положения Закона о банкротстве в редакции Закона N 186-ФЗ, при этом моментом для определения наличия либо отсутствия признаков банкротства в данном случае является дата принятия к производству заявления о признании должника банкротом, а не дата возникновения задолженности, послужившей основанием для его подачи.

Таким образом, уполномоченный орган вправе обратиться в арбитражный суд с заявлением о признании банкротом лица, не перечислившего в бюджет суммы НДФЛ, которые были удержаны им при выплате не освобожденных от налогообложения выходных пособий и (или) заработной платы, при наличии признаков банкротства на дату принятия судом данного заявления к производству.

7.2. При наличии в промежуточном ликвидационном балансе сведений о недостаточности имущества общества для расчета с кредиторами ликвидационная комиссия обязана принять решение о ликвидации общества через процедуру несостоятельности (банкротства).

Банк обратился в арбитражный суд с иском о признании незаконным бездействия ликвидационной комиссии общества, выразившегося в неисполнении обязанности по обращению в арбитражный суд с заявлением о признании должника банкротом, и об обязании обратиться в арбитражный суд с заявлением о признании общества банкротом.

Решением суда первой инстанции от 29.08.2016 по делу N А14-10324/2016 иск удовлетворен. Суд первой инстанции, руководствуясь положениями статьи 11, пункта 4 статьи 63 ГК РФ и пункта 2 статьи 224 Закона о банкротстве, учитывая отражение в промежуточном ликвидационном балансе сведений о недостаточности имущества общества для расчета с кредиторами, обязал ликвидационную комиссию принять решение о ликвидации общества через процедуру несостоятельности (банкротства).

Постановлением суда апелляционной инстанции от 27.12.2016, оставленным без изменения постановлением суда округа от 24.03.2017, решение от 29.08.2016 отменено, в удовлетворении иска об обязании ликвидационной комиссии обратиться в арбитражный суд с заявлением о признании общества банкротом отказано.

Суд апелляционной инстанции, не опровергая вывод суда первой инстанции о недостаточности имущества, указал, что обращение залогодержателя с заявлением о признании банкротом должника, предоставившего обеспечение за иное лицо, недопустимо (пункт 20 постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 N 58), следовательно, залогодержатель не вправе понуждать ликвидационную комиссию залогодателя возбуждать дело о банкротстве последнего.

Суд округа с позицией суда апелляционной инстанции согласился, добавив, что банк как залогодержатель имеет возможность реализовать принадлежащие ему права в рамках исполнительного производства, поскольку процедура ликвидации до сих пор не завершена.

Верховный Суд Российской Федерации, отменяя судебные акты судов апелляционной и кассационной инстанции, в определении от 23.08.2017 N 310-ЭС17-8699 указал на нарушение ликвидационной комиссией общества положений абзаца 6 пункта 1 статьи 9 и пункта 2 статьи 224 Закона о банкротстве, а также на непринятие достаточных мер к исполнению судебного акта об обращении взыскания на заложенное имущество. В связи с этим Судебная коллегия по экономическим спорам сочла правильным вывод суда первой инстанции о незаконности бездействия ликвидационной комиссии, а также об обязании ее обратиться в суд с заявлением о банкротстве общества.

7.3. По заявлению кредитора о банкротстве ликвидируемой организации, в которой действует ликвидационная комиссия, арбитражный суд может принять только одно из двух решений: о признании должника банкротом по упрощенной процедуре банкротства (параграф 1 главы XI Закона о банкротстве) или об отказе в признании должника банкротом (статья 55 Закона о банкротстве).

17.03.2016 кредитором в арбитражный суд подано заявление о признании банкротом должника, находящегося с 10.03.2016 в процедуре добровольной ликвидации.

Отказывая решением от 18.07.2016 по делу N А40-55621/2016 в признании должника банкротом по упрощенной процедуре несостоятельности ликвидируемого должника, Арбитражный суд города Москвы исходил из непредставления заявителем доказательств недостаточности имущества должника, в отношении которого принято решение о ликвидации, для удовлетворения требований всех кредиторов.

Суд апелляционной инстанции, отменяя решение суда первой инстанции, указал в постановлении от 22.09.2019, что заявитель подтвердил вступившими в законную силу решениями судов по другим делам наличие признаков банкротства у должника, а нахождение организации-должника в стадии ликвидации и работа ликвидационной комиссии не лишают кредитора права на обращение в арбитражный суд с заявлением о признании такого должника несостоятельным (банкротом). При этом кредитор не располагал доказательствами недостаточности имущества должника для удовлетворения требований иных кредиторов и, как следствие, не мог представить их с заявлением.

Отменяя решение суда первой инстанции и постановление апелляционной инстанции, суд округа в постановлении от 07.03.2017 отразил, что существенное значение для рассмотрения дела имело сопоставление стоимости активов должника с общим размером задолженности перед кредиторами. Отсутствие в деле промежуточного ликвидационного баланса (независимо от причин) не позволило судам достоверно разрешить вопрос о способности ликвидируемого должника рассчитаться с кредиторами. Судам надлежало рассмотреть возможность возбуждения дела о банкротстве в общем порядке.

Верховный Суд Российской Федерации в определении от 27.07.2017 N 305-ЭС17-4728, отменяя постановление суда округа, указал, что нахождение организации-должника в стадии ликвидации и работа ликвидационной комиссии не влекут за собой утрату кредитором права на обращение в суд с заявлением о признании должника несостоятельным (банкротом) (аналогичная правовая позиция отражена в постановлении Президиума ВАС РФ от 20.04.2004 N 1560/04).

Учитывая положения пункта 1 статьи 53 Закона о банкротстве, а также принятие уполномоченным органом должника решения о его ликвидации, назначение ликвидационной комиссии, что не предполагает дальнейшее осуществление обществом обычной деятельности и возможность применения реабилитационных процедур с целью его сохранения, при наличии признаков банкротства и отсутствии оснований для оставления заявления о признании должника банкротом без рассмотрения, судом принимается решение о признании должника банкротом и об открытии в отношении него конкурсного производства. В силу указанного, к ликвидируемой организации не подлежит применению и процедура наблюдения.

Аналогичные правовая позиция изложена в определении Верховного Суда Российской Федерации от 14.08.2017 N 304-ЭС17-10156 по делу N А75-2324/2016 об отказе в передаче кассационной жалобы должника на судебные акты нижестоящих инстанций о введении в отношении него упрощенной процедуры несостоятельности ликвидируемого должника.